ぼう) — длинный посох из дерева или бамбука, иногда из металла, либо обшитый металлом. Стандартный окинавский «бо» 182 см. в длину и диаметром примерно 5 см. (на самом деле форма коническая и сужается к краям), однако на деле оружие обычно изготавливается под конкретного человека для большего удобства и эффективности. Посох Юки, к примеру, будет укорочен до уровня плеча.
С нового дня начался ад.
Юки сначала не понял весь ужас слов «восстанавливаешься быстрее — тренируешься больше». А когда понял — уже было поздно. Выходных наставник ему не дал. Выходные отличались только отсутствием лекций. Вместо них Юки проводил практически весь день с Риком Алетом и слушал рассказы о реальных рейдах.
Как и сказал Сайто — этот человек был в числе сильнейших. Такой ранг ведёт за собой очень важную штуку: реальный опыт. Юки слушал рассказы наставника с гораздо большим интересом, чем лекции той же Накамуры. Отчасти потому, что живущий внутри «кто-то» признавал каждое слово. В голове Юки в такие моменты не было циничных или язвительных вставок. Наоборот, временами он чувствовал сытое одобрение. Иногда критику, сомнения.
Но вовсе не яд.
Дни потянулись единой чередой, как некогда школьные. Чёткое расписание, чёткий ритм, распланированный от и до день. Физические нагрузки и жёсткая дисциплина сделали своё дело: у Юки не осталось времени для лишнего вроде паники и рефлексий. К косым взглядам в свою сторону и шепоткам за спиной он привык. Один раз даже согласился сфотографироваться, хотя взял слово, что фото в сеть не уйдет.
Сны о чужой реальности больше не появлялись. Юки вообще не мог вспомнить, что ему снилось.
Становилось лучше.
Легче.
Мысли как-то сами по себе приходили в порядок, нервотрепка гасла, на некоторые вещи Юки смотрел теперь под совершенно иным углом. Хотя на последнее повлияли не только физнагрузки.
Практика.
Когда Юки услышал о ней впервые, он был удивлен. Если задуматься, это совершенно логично, что для раненых проходчиков есть свои специальные больницы. Тем более некоторые раны были… специфичны. Но Юки всё равно удивился. В этой больнице нашлось даже специальное отделение для пораженных магией или раненых магическими существами.
Здесь-то Юки и попробовал второй раз в жизни использовать свои навыки при чужих. Само собой, вслух он ничего говорить не стал: мысленно обратился к системе и активировал так же, как тогда с Сайто. Исцеление отдавало столько энергии, сколько нужно, чтобы полностью вылечить раны. В рамках умения. И в этом была проблема. Юки пока не мог контролировать поток. Даже не представлял, как это сделать. Если рассчитанной для заклинания сотни не хватало — а такое было лишь однажды — оно прерывалось само. Шёл откат. Если Юки использовал способность несколько раз подряд, его попросту отключало. Организму было плевать на показатели выносливости и здоровья: дар иномира влиял на что-то ещё, неоцифрованное системой.
Опыт, конечно, капал. Появлялась привычка. Организм адаптировался к новому. Медленно, болезненно, но упрямо и точно.
В какой-то момент Юки поймал себя на том, что больше не обращается к системе. Теперь всё происходило само собой. Со временем обмороки от слишком частого применения дара прекратились. Жизнь окончательно вошла в новое русло.
И всё равно каждый день выжимал Юки до капли. С семьёй он видеться почти перестал, что уж говорить о Сайто. Обещанный визит к нему в гости и встреча с Хотару-сан всё откладывались, откладывались и откладывались. С самим Сайто везло время от времени встретиться в коридорах, переброситься парой слов и тут же разойтись.
Сайто уже давно не ходил на лекции — наоборот, иногда вёл их. От «физкультурной школы» ему нужны были только постоянные тренировки. Как-то друг обмолвился, что только здесь он может нормально упражняться с катаной. Сайто явно не собирался забывать любимое оружие. Но хорошая катана стоила дорого. А плохая могла стоить жизни.
К острому недовольству отца, ремонт пришлось снова отложить. У Юки не хватало на него времени. Как и родители, он теперь появлялся под вечер, чтобы поесть и выспаться, а с утра исчезал на тренировку. Поначалу Юки беспокоился за Акеми, но та как будто справлялась. За два прошедших года она действительно повзрослела и научилась быть самостоятельной.
Отчасти это радовало.
Отчасти — становилось грустно.
Недавняя тоска иногда возвращалась, в такие моменты Юки казалось, что семья не заметит, даже если он пропадет на день или два. Или неделю… месяц… год. Они привыкли жить без него. Возвращение же принесло больше проблем и мороки. Юки серьезно думал снять себе квартиру, как только начнет работать. Тогда он перестанет ощущать себя балластом на шее.
И всё же, вопреки постоянным встречам с новыми людьми, изнуряющим тренировкам и вечной вязкой усталости, эти дни были яркими. Дар развивался, Юки чувствовал это. Хотя система ещё ни разу не писала о новых умениях, уже изученные поднимались на новый уровень.
И даже меняли форму.
Опыт игр буквально кричал, что исцеление — дистанционный навык. Глупо бегать от раненого к раненому по полю боя, чтобы исцелить так, как Юки делает это в больнице. Не факт, что добежишь. Не факт, что вовремя. Способ действовать на расстоянии Юки открыл совершенно случайно благодаря Акеми и своему наставнику, который неизменно загонял до упора.
Обычно Юки плелся домой абсолютно на автомате, не различая дороги. Эдакий мирный зомби. В таком состоянии даже слёзы родной сестры он принял за фоновый шум. Сработала привычка. Слёзы. Крики. Боль. Кровь. В больнице на своей практике он насмотрелся этого столько, что чувства давно притупились. Кроме исцеления, его учили диагностировать раны, определять общее состояние, оказывать первую помощь — руками, а не магией. Юки никогда не видел себя врачом, но не отказывался. Поначалу чужая боль била по нему, от вида некоторых ран мутило. Но даже это оказалось делом привычки.
Юки понял, что кричала сестра, гораздо позже. Осознал, что Акеми очень неудачно упала с велосипеда, а вокруг не оказалось никого, кто мог бы помочь. Неестественно вывернутая сломанная нога, ободранное плечо и рука, залитое кровью лицо… Все это Юки понял потом.
Первой его мыслью было тоскливое, почти неживое: «ещё одну надо вылечить». Усталость съела всё сочувствие, спускаться не хотелось. Больше всего Юки мечтал о том, чтобы — шух! — раны зажили бы сами собой. Он даже поднял руку и щёлкнул пальцами.
С удивлением моргнул, когда с них сорвалась золотая искра.
Она напомнила ему светящихся бабочек из какого-то фильма и тут же приняла свою форму. Акеми перестала плакать. Казалось, весь мир сузился до сотканного из света пушистого мотылька. Вот он сел прямо на ногу сестры, впитался, золотой волной растекся по телу и растворился. Последней едва заметно засветилась рана на лбу, не оставила даже шрама. Видимо, самая легкая.
На какой-то миг стало тихо. Ошарашенная Акеми боялась даже дышать. Дар брата она никогда не видела. Знала о нём — да и только.
— Акеми-чан? Давай, вылезай оттуда, — привёл сестру в чувство Юки. И себя заодно. — Я возьму велик.
Спускаться всё же пришлось. Ноги скользили по траве и мокрой грязи. Должно быть, точно так же соскользнули колёса. Вымазанная с ног до головы Акеми всё ещё всхлипывала, на лице остались следы крови, да и одежда больше напоминала лохмотья. Юки пришлось поднимать сестру на ноги самому. Увы, «Малое исцеление» шок не лечит и даже не способно привести в сознание. Справляться с этими состояниями Юки тоже учили, хотя он не мог и подумать, что первой проверкой навыков станет родная сестра.
— Спасибо… — наконец, тихо сказала Акеми. Трясти её уже перестало, от бледности не осталось и следа. Юки отдал свою куртку, а промокшая теперь висела на руле грязной тряпкой.
— Да брось! Ничего не болит?
— Не-а… Этот твой мотылёк — красивый и тёплый. Будто бы впитал в себя боль… так странно. А что ты чувствуешь, когда, ну, колдуешь?
— Эм, — Юки едва не споткнулся и поправил сползшую куртку сестры. Надо ли ей знать? Хотя и скрывать причин не нашлось: — Я как бы передаю часть своих сил тому, кого лечу. Сам я восстанавливаюсь быстро, и мне почти
